7 причин, по которым совет «просто поешь» не вылечит мое расстройство пищевого поведения

Расстройство пищевого поведения это намного сложнее, чем переживания по поводу еды.

РПП могут быть трудны для понимания. Я говорю это как человек, который понятия не имел, что это такое на самом деле, пока мне самому не поставили диагноз.Когда я видел по телевизору сюжеты о людях, страдающих анорексией, с сантиметром для измерения талии и слезами, текущими по их лицам, я не видел в них себя.

Средства массовой информации внушили мне, что расстройства пищевого поведения случаются только с миниатюрными симпатичными блондинками, которые каждое утро занимаются на беговой дорожке, а каждый день после обеда подсчитывают количество съеденного миндаля.

Я признаю: много лет назад я думал о расстройствах пищевого поведения как о здоровых диетах, которые пошли наперекосяк. И я был тем человеком, который, озадаченный увиденным по телевизору, раз или два подумал про себя: «да ей просто нужно больше есть».Но, господи, как все изменилось.

Теперь я сижу в слезах в ресторане, смотрю, как мой друг режет еду, и думаю, что если бы блюда здесь были поменьше, возможно, это побудило бы меня поесть.

Правда в том, что расстройство пищевого поведения — это не выбор. Для начала, если бы это было так, мы бы не выбрали его. Но чтобы понять, почему я или любой другой человек, страдающий расстройством пищевого поведения не можем «просто есть», сначала нужно знать кое-что.

1. Мое расстройство пищевого поведения — это способ выживания.

Когда-то давно мое расстройство пищевого поведения было важным средством борьбы.

РПП давало мне чувство превосходства, когда моя жизнь выходила из-под контроля. Это помогало мне чувствовать себя меньше, когда я стыдился того места, которое занимал в этом мире. Это даже давало мне чувство выполненного долга, когда моя самооценка была на самом низком уровне.

Когда вы говорите «просто поешь», вы просите меня отказаться от инструмента, который помогал мне выживать большую часть моей жизни.

Расстройства пищевого поведения — это не просто диеты, которые вы можете взять и прекратить в любое время — это глубоко укоренившиеся механизмы для того, чтобы справляться со своими эмоциями, которые обернулись против нас.

2. Мои сигналы голода сейчас не работают так, как ваши.

Согласно многочисленным недавним исследованиям (в 2016, 2017 и 2018 гг.), после периода длительного голодания, мозг людей с расстройствами пищевого поведения претерпевает некоторые изменения.

Отделы мозга, отвечающие за чувство голода и насыщения, становятся все менее и менее активными, что подрывает нашу способность интерпретировать, понимать и даже испытывать нормальные сигналы голода.

«Просто ешь» — это довольно простая директива для человека с нормальными сигналами голода. Если вы голодны — вы едите, если вы сыты — не едите.

Но как вы решаете есть, если не чувствуете голода, не чувствуете сытости, и вдобавок ко всему, боитесь еды? Без этих регулярных и последовательных сигналов и всепоглощающего страха, вы как будто двигаетесь в кромешной темноте.

3. Я не могу начать есть, если не знаю, как это сделать.

Для некоторых людей прием пищи может казаться естественным, но поскольку я страдаю расстройством пищевого поведения большую часть своей жизни, это не является естественным для меня. Как мы определяем «много еды»? А «слишком мало» — это сколько? Когда начинать есть и когда останавливаться, если мои сигналы голода не работают? Как ощущается сытость?

Я каждый день пишу своему диетологу, пытаясь понять, что значит есть «как нормальные люди». Когда вы страдаете расстройством пищевого поведения в течение длительного времени, ваш барометр того, что считается приемлемой едой, не работает совсем.

«Просто ешьте» — это просто, если вы знаете, как это сделать, но для многих из нас это невозможно, поскольку мы начинаем с нуля.

4. Восстановление питания поначалу может усугубить ситуацию.

Многие люди с РПП ограничивают приемы пищи, чтобы подавить болезненные чувства. Часто это становится бессознательной попыткой справиться с депрессией, беспокойством, страхом или чувством одиночества.

Поэтому, когда начинается процесс увеличения потребления пищи во время лечения расстройства пищевого поведения, это может быть неприятно, потому что мы начинаем испытывать эмоции в их полной интенсивности, особенно если мы избегали их в течение длительного времени.

И для тех из нас, у кого есть травматический опыт в прошлом, это может вынести на поверхность многое, к чему мы не были готовы. Это делает выздоровление таким смелым, но пугающим процессом. Мы заново учимся тому, как снова стать уязвимыми.

5. Мой мозг поврежден, и ему нужно время, чтобы восстановиться.

Помимо сигналов голода, расстройства пищевого поведения могут нанести ущерб нашему мозгу несколькими способами. Наши нейромедиаторы, структуры мозга, серое и белое вещество, эмоциональные центры и многое другое находятся под влиянием неупорядоченного питания.

Я не мог говорить полными предложениями, двигаться, не падая в обморок, или принимать простые решения, потому что у моего тела просто не было топлива, необходимого для этого.

А все те эмоции, которые вернулись, когда я начал лечение? Мой мозг был не в состоянии справиться с ними, потому что мои способности справляться с таким стрессом были крайне ограничены.

«Просто ешь» звучит просто, когда вы это говорите, но вы предполагаете, что наш мозг функционирует с нормальной скоростью. Но для нас даже элементарная забота о себе является огромной проблемой.

6. Общество тоже не очень хочет, чтобы вы выздоравливали.

Мы живем в обществе, которое приветствует диеты и физические упражнения, непримиримо ненавидит полные тела, а пищу рассматривает очень двояко: хорошая или плохая, здоровая или нездоровая, низкокалорийная или высококалорийная, легкая или тяжелая.

Когда я впервые обратился к врачу по поводу моего расстройства пищевого поведения, медсестра, которая взвешивала меня (не зная, зачем я пришел), посмотрела на мою карту и, впечатленная весом, который я потерял, заметила: «Вау!- сказала она. — Ты похудел на двадцать фунтов (примерно 20 килограммов — прим. ред.)! Как тебе это удалось?»

В нашей культуре нарушенное питание — по крайней мере, на первый взгляд — считается достижением. Это впечатляющая сдержанность, которую неправильно истолковывают как заботу о здоровье. Вот почему расстройства пищевого поведения так привлекательны.

Это означает, что если ваше расстройство пищевого поведения ищет оправдания, чтобы пропустить прием пищи, вы гарантированно найдете его в любом журнале, который вы читаете, рекламном щите, с которым вы сталкиваетесь, или в аккаунте вашей любимой знаменитости в Instagram.

Если вы боитесь еды и живете в обществе, которое каждый день дает вам тысячу причин, почему вы должны ограничивать себя в еде, давайте будем честны: выздоровление не будет таким простым, как «просто поесть».

7. Иногда мое расстройство пищевого поведения кажется мне более безопасным, чем выздоровление.

Мы, люди, склонны придерживаться того, что кажется безопасным. Это инстинкт самосохранения, который обычно служит нам очень хорошо — до тех пор, пока он работает.

Мы можем логически понять, что наши расстройства пищевого поведения не работают на нас. Но чтобы бросить вызов укоренившемуся механизму преодоления трудностей, мы должны бороться с множеством бессознательных условностей, чтобы снова иметь возможность есть. Наше расстройство пищевого поведения было механизмом преодоления, который в какой-то момент сработал. Вот почему наш мозг цепляется за них, ошибочно (и часто бессознательно) полагая, что они нужны нам, чтобы быть в порядке.

Поэтому, когда мы начинаем выздоравливать, мы боремся с мозгом, который заставил нас воспринимать пищу как угрозу. Вот почему избегание пищи воспринимается как более безопасное поведение. Это физиологично. И именно это делает восстановление таким сложным.

Принятие проблемы не исцеляет волшебным образом ту травму, которая привела к этой точке, и не устраняет ущерб (психологический и физиологический), который был нанесен расстройством пищевого поведения.

Я надеюсь, что когда-нибудь еда будет такой же простой, как «просто еда», но я также знаю, что для этого потребуется много времени, поддержки и работы. Это трудная и смелая работа, и я к ней готов, но я также надеюсь, что другие люди смогут воспринимать это так же.

Так что в следующий раз, когда вы увидите кого-то, борющегося с едой, подбодрите его или спросите, как бы вы могли поддержать его.

Потому что, скорее всего, то, что нам нужно больше всего в эти моменты, — это не просто еда — нам нужно знать, что кто-то заботится о нас, особенно когда мы изо всех сил стараемся заботиться о себе.